Упорядочение правового статуса членов совета директоров и членов единоличного или коллегиального исполнительного органа хозяйственного общества

Подробности

Автор: Журнал "Акционерный вестник", № 10 (78), октябрь 2010 // Диана Полетаева, начальник отдела корпоративного права

В Госдуме - на утверждении правительственный законопроект о привлечении к гражданско-правовой ответственности членов органов управления хозяйственных обществ. Среди главных положений документа - субсидиарная ответственность руководителей компании за убытки, причиненные акционерам или участникам вследствие нарушения их прав в части размещения эмиссионных бумаг общества либо нарушения сроков и порядка выплаты дивидендов. При этом руководитель общества считается виновным, если при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей он действовал неразумно и (или) недобросовестно. Станет ли закон «работающим» при установленных в нем критериях неразумного и недобросовестного поведения?

Пожалуй, основным спорным моментом законопроекта является введение презумпции виновности лиц, руководящих обществом.

Такой шаг, очевидно, был продиктован стремлением авторов сделать действенным механизм правовой защиты общества и его инвесторов от злоупотреблений высших менеджеров, ведь на базе существующих норм, довольно абстрактных и оценочных, эффективная превенция и восстановление нарушенных прав затруднены.

Однако в данном виде законопроект допускает существенный дисбаланс интересов условно-сильной (менеджмент) и условно-слабой (акционеры, участники и - в старой традиции абстрактного законотворчества - «иные лица») сторон. Так, желая дать гарантии инвесторам, авторы проекта почему-то заранее объявляют руководителей общества неразумными и недобросовестными лицами, виновными в отрицательных результатах деятельности общества.

На практике такой законодательный подход может дать простор для корпоративного шантажа: любое лицо из открытого перечня (к примеру, см. п. 1 ст. 71 проекта), считающее, что общество понесло убытки (под которыми, как мы знаем, понимается не только реальный ущерб, но и упущенная выгода), может обратиться с требованием об их судебном возмещении. При этом инициирующее спор лицо: не обременено обязанностью доказывания неразумности и /или недобросовестности руководителей общества, не ограничено в экономических затратах на ведение процесса (согласно предлагаемым изменениям в ч. 4 ст. 225.8 АПК РФ, они могут быть возложены на само общество - при условии декларации действий в его интересах; исключением здесь может стать лишь установленная судом шикана).

Доказывать наличие оснований для освобождения от ответственности, пользуясь довольно сомнительными критериями, должны будут сами руководители общества. Причем такое доказывание должно строиться своеобразно - посредством опровержения обстоятельств:

Подтверждающих «неразумность», а именно: что решение было принято без учета имеющейся информации; что до его принятия не были предприняты действия, направленные на получение необходимой для принятия решения информации, которые обычно предпринимаются при сходных обстоятельствах (также довольно условное, оценочное предположение);

Подтверждающих «недобросовестность», которая выразилась: в «конфликте интересов» (суть которого до сих пор не раскрыта, за исключением специальных случаев1); в фактическом (или презюмируемом) знании о том, что принимаемое с учетом его голоса решение не отвечает интересам общества; в уклонении или неисполнении своих обязанностей без уважительных причин; в нарушении принимаемым решением требований законодательства или устава общества.

Из текста законопроекта многое неясно, к примеру: что понимать под учетом имеющейся информации?; какая информация (состав, объем) может считаться необходимой для принятия решения в конкретном случае и какие обстоятельства могут считаться сходными?; на чем должно быть основано знание, что решение не отвечает интересам общества (если речь идет не о явно незаконной сделке, а о возможных рисках)?

Следуя логике авторов, можно прийти к выводу, что руководителю общества перед принятием решения поступает информация в виде двух готовых вариантов. Первый вариант - со 100% вероятным экономически-успешным результатом (и только его личная «неразумность» и/или «недобросовестность» мешают поставить подпись под таким решением). Второй вариант – с очевидными нарушениями требований закона, устава общества, явно влекущий убытки (и, опять-таки, только его личная «неразумность» и/или «недобросовестность» заставляют подписать такое решение).

Примечательно то, что по введенной авторами презумпции для привлечения к ответственности достаточно или критериев неразумности, или недобросовестности. Причем таких критериев несколько. Значит ли это, что отсутствие опровергающих доказательств хотя бы по одному из перечисленных критериев повлечет ответственность менеджера? Ответа нет.

Пожалуй, руководителям останется апеллировать только к тому, что решения принимаются ими обычно в ситуациях предпринимательского риска, в связи с чем, неизбежны экономические потери для общества и инвесторов.

Но и тут законодатель исключил возможность поблажки: существующее в актуальной редакции закона положение п. 3 ст. 71 закона об акционерных обществах: «При определении оснований и размера ответственности ...должны быть приняты во внимание обычные условия делового оборота и иные обстоятельства, имеющие значение для дела», в законопроекте мистическим образом исчезает.

Видимо, по старой традиции, мы пойдем по пути особых разъяснений, обеспечив дополнительной работой высшие судебные инстанции, а до того – будем полагаться на внутреннее убеждение и разумный подход рассматривающих споры судей. И задача их будет непростой, ведь там, где сложна для понимания «буква» закона, остается уповать лишь на его «дух».

Диана Полетаева,
начальник отдела корпоративного права, юридической фирмы «Частное право»